Прослушать аудио-запись:
Скачать проповедь "Сцена Сценария №32: Второй Контакт Жертвы С Общественностью" в формате MP3
Титры: Наши дни.
Жертва выведен из камеры для контакта с известной женщиной–правозащитницей и тремя женщинами - женами погибших полицейских. С ними мужчина, брат одного погибшего полицейского. И еще два наблюдателя и два полицейских тюрьмы. Супермен контролирует все контакты с Жертвой, все, что происходит с Жертвой, а потому – он также в центре данного события.
Правозащитница: «Я здесь не по своей воле, по своей воле я не пришла бы сюда, но меня упросили. А потому, я помолчу, пусть говорят другие».
Взял слово Брат погибшего полицейского, голос дрожал, сбивалось дыхание, обращается к Жертве: «Мой брат погиб, оставив трех детей. Я хожу по коридорам всех департаментов, но никто ничего не может сказать. Есть ощущение, что от меня что-то скрывают. Есть подозрение, что преступниками являются сами полицейские, т.е. мой брат. Благодаря усилиям наших правозащитников вскрыты факты, что подавляющая масса полицейских не была застрелена, но смерть наступала от сильнейших ударов и переломов шеи, позвоночника и головы. И совсем небольшой процент полицейских умер от огнестрельных ранений. Есть мнение, что в такой бойне сами полицейские могли стрелять по полицейским. Что я хочу сказать? Я ищу уровень преступности – в каком эшелоне власти сидит преступник? Кому это надо? Я лично не имею осуждения к секте, виновна она или не виновна изначально? не знаю, но она была без оружия, а полицейские стреляли в безоружных. Это уже компромат на полицейских. Но когда я задаю эти вопросы компетентным органам, все заверяют меня, что виновны сектанты, а полицейские действовали законно. Я чувствую, что здесь что-то не то, но не могу понять – что именно? И с этой целью я здесь, я желаю понять – кто виновен в смерти не только моего брата, но и множества людей. Что вы скажете на это?»
Женщина с волнением в голосе и в руках с давлением на Жертву перехватывает инициативу: «Позвольте мне сказать. Мой муж был убит ударом пальца в глаз. Это жестоко. У меня двое детей, я скрываю от них правду об их отце, если я скажу им – как был убит их отец, я потеряю детей, они психически не выдержат. Я консультировалась у психологов, они так сказали. Ваша жестокость отвратительна, я консультировалась у специалистов, они сказали, что такими приемами пользуются самые жестокие бойцы восточных школ. И я считаю, что ваша жестокость была причиной такой ужасной схватки. Вас будут судить и накажут самым жестоким наказанием, я воспользуюсь всеми свои связями и все сделаю, чтобы вам присудили высшую меру». Речь женщины была как выстрел домашней заготовки, все присутствующие с интересом смотрели на нее.
Жертва держит ее взгляд и молчит. Женщина на грани истерии: «Меня трясет, когда я смотрю на вас, я ненавижу вас…» Закрывается платком, едва сдерживает трясущиеся плечи.
Жертва тихо: «Вы считаете, что нажать пальцем на курок автомата более гуманно, чем ударить пальцем в глаз? При условии, что был отдан приказ – стрелять на поражение».
Женщина: «Да, я так считаю, я убеждена в этом, вас всех надо было перестрелять, а ваших раненых положили в лучшие клиники и лечат лучшими лекарствами. Зачем? Чтобы было хуже нашим детям в будущем, потому что вы – проклятые фанатики», - женщина на грани психического обморока, - «ненавижу всех…» Рыдает. Полицейский поддерживает ее, другой полицейский дает ей стакан воды, она вырывается от обоих, падает на стул и затихает в безмолвных рыданиях.
Голос Жертвы: «Если можете, простите меня и весь наш народ за причиненные вам страдания. Я разделяю вашу скорбь».
Тишина и пауза.
После паузы притихшая Правозащитница: «С меня довольно, нервы не железные, пора на покой, правда никому не нужна и ее не найдешь, все злодействуют и всё тщательно скрывают. У кого еще есть вопросы?»
Одна из молчащих женщин к Жертве: «Позвольте спросить?»
Жертва: «Спрашивайте, вы же за этим и пришли».
Женщина: «Как вы могли остаться в живых? Я не могу себе представить, чтобы можно было уйти от большого числа стреляющих автоматчиков, а их было очень много. Даже если вы были хорошо тренированными и сопротивлялись, разве были шансы кому-то остаться в живых? Самурайство Японии было уничтожено огнестрельным оружием. Как же вы остались живым? Я думаю, что кому-то из представителей власти это было нужно, иначе и вас бы расстреляли, не так?»
Жертва: «Вы правы, шансов не было. И вы правы, кому-то было нужно, чтобы наше учение не исчезло. Но главное - меня спасло то, что мы знали о своем уничтожении много лет, и будучи не только христианами, но и школой восточных единоборств, все годы тренировались на выход из поражения. Можно сказать, что мы обрекли себя на смерть, взывать к помощи или защите было лишено смысла, нас не услышал бы никто. И мы решали только одну задачу – вынести неповрежденным наше учение даже ценою своей жизни. И мы сделали это, на это был ничтожный шанс и мы не упустили его».
Женщина: «Надо было принести такие ужасные жертвы ради учения? – вы психически здоровый человек или больной? Всех детей отдать на смерть ради ваших религиозных убеждений? Вас надо заспиртовать в контейнере и возить по миру, показывая людям, как самого ужасного монстра. Могу предположить, что у вас за учение? - если вы способны так цинично говорить о ваших задачах. Такое учение надо просто вырезать из сознания людей, чтобы оно исчезло совершенно. Наверно именно против учения кто-то из властей и боролся, и видел, что оно очень опасно для людей и для будущего общества. Я начинаю кое-что понимать».
Жертва: «Вы совершенно правы, нас уничтожили за наше учение. Но смею напомнить, что за учение умер и Христос, которого вы сегодня почитаете. И это учение уничтожалось из сознания людей во все века, мы сегодня просто очередная жертва этой борьбы. Вы не правы в том, что возлагаете на нас вину за смерть наших детей. Эта вина лежит на тех, кто дал приказ расстрелять нас, очнитесь от бреда. Причем, мы не могли даже предварительно позаботиться ни о себе, ни о детях, потому что годами в любой день и ночь ожидали расправы. И в этот роковой вечер кровь прежде полилась с нашей стороны, а мы были вынуждены включить проект защиты. В чем наша вина? Пожалуй в том, что кто-то из нашего народа остался жить. В данном случае это я, да как выясняется, несколько раненых в клиниках, простите нам нашу вину, что мы живы».
Все молчат.
Третья женщина: «Почему Христос вас не защитил, если вы угодны Ему? Церковь учит, что Бог защищает избранных. Почему вы не подставили другую щеку, когда вас ударили по щеке?»
Жертва: «Это был удар не по щеке, а по сердцу учения. Но вы правы, наша общность не была совершенной, она была на пути из восточных школ к Евангелию. И не все были облечены в оружие истины, апостольское звание было еще далеко от нас. Потому и родился образ сопротивления без оружия, которому весь народ отдался ревностно до самоотречения. Мы просили Бога в молитвах, чтобы с нами этого не произошло, но видимо, Бог по каким-то причинам, выдал нас. Умирали же христиане на аренах цирка во времена Нерона. А их потомки сами жгли на кострах подобных христиан. Сегодня вы – процветающие протестанты Америки, но Лютер чудом избежал костра. А сколько погибло христиан в Гулагах России? Сегодня же тысячи детей и внуков тех христиан катаются на мерсах по Америке и живут на подачках. Почему одни христиане гонимы, а другие развращаются? Сложный вопрос. Но все они молятся Богу. Мы не исключение. Поэтому, мы без ропота приняли это определение Божие о нашей жизни, одному Господу известно, зачем Он так делает. Если вы читали Евангелие, то и две Маслины, как Предстоятели Господу перед Его Пришествием будут также убиты. Но спросите этих людей, пойдут ли они на смерть, зная, что она их ожидает? Они ответят утвердительно. Вам что нибудь это говорит?»
Одна из женщин: «Мне лично это не говорит ничего, один треск в ушах».
Оживленная правозащитница: «А мне это кое-что говорит».
Жертва: «Что именно?»
Правозащитница: «Что вы такие же фанатики, как и мы – правозащитники. Но я о другом. Вы говорите, что кровь полилась прежде с вашей стороны, а я слышала, что вы напали на вооруженную охрану. И я поверила. Но кто прав? Если вы, то клянусь своей бабушкой, они у меня попрыгают. Я лучше сяду с вами в камеру уже в третий раз, но шум подниму. Только докажите мне, что вы правы».
Жертва: «Доказать предубежденному сознанию что–либо невозможно, вы уже приняли вирус версии, что виновны мы, а не ваши власти. Да у меня и нет доказательств, мы уже не сделаем экскурс в тот роковой вечер. А улики у следственных органов если и есть, то быстро исчезнут, разве вам это не известно?»
Правозащитница: «Да, вы правы, все инстанции день и ночь трещат и каждый день с новой версией. Телевидение вообще захлебнулось от противоречивых версий, как тут устоять в какой-то версии?»
Жертва: «Ваше телевидение – перезвон бессмыслицы, как вам не быть предубежденной?»
Правозащитница: «Так я об этом и говорю».
Все замолкают надолго. Но все под впечатлением встречи. Полицейские показывают, что время истекло, все по очереди поднимаются с намерением выйти в открытую дверь. Но буквально врывается в диалог Брат полицейского: «Прошу прощения, но у меня остались вопросы, кто же мне ответит на них? Кому же была нужна такая бойня, кто же виновен в смерти множества людей?» Все опять сели на свои стулья и устремили взгляд на Жертву. Брат полицейского: «Расстрел учения, расстрел учения, погибли люди и дети, погиб мой брат, а его дети остались сиротами, скажите мне, где сидит преступник такого злодейства, мне нет дела до учения, мне есть дело до преступления. Дайте мне ответ на этот вопрос, а я подумаю, что делать дальше?» Голос Брата дрожал, руки тряслись, увлажненные глаза бегали по глазам присутствующих.
Жертва встретился долгим взглядом с Суперменом, Супермен не отвел взгляда. Жертва сказал: «Преступник сидит в каждом из нас, в этом главная тайна мироздания. Если бы люди открыли эту тайну, то все кровопролитные войны прекратились бы, люди развязали бы для себя единственно истинную войну на поражение своего эгоистического «я». И, проходя пустыню искушения, низлагали бы единственного врага – сатану и смерть. А поскольку такая война никому из людей непосильна, то они и набрасываются друг на друга, с каждым разом все с большим ожесточением».
Обратившись к Брату, Жертва поставил точку: «Возьмите пистолет, расстреляйте любого представителя власти, а он расстреляет вас, в этом для вас единственная панацея от всех бед и зол, потому что никакое учение не способно излечить вас от ваших смертельных болезней. Потому-то вы не способны услышать и меня, потому что я – представитель истинного учения, представитель Христа».
Длительная пауза.
Брат (тихим голосом): «Все так запутано и концов не найдешь. От отчаяния точно потянешься за пистолетом».
Жертва: «От отчаяния людей сделано ядерное оружие, от отчаяния и безнадежности брошены ядерные бомбы на Японию. Так что вы не одиноки в своем бессилии разобраться в этом вопросе: «Где сидит преступник?»
Брат – Жертве: «Вы представитель спасительного учения, но вы же участвовали в поражении полицейских? Чем же вы отличаетесь от нас?»
Жертва: «Не поверите, но я выполнял свою миссию, меня выводили и я выходил, а если и применял приемы, то на связывание, но не на поражение. Впрочем, это малозначительно».
Все замолчали от безнадежности в чем-либо разобраться и что-либо предпринять полезное. Полицейские поторопили всех к выходу.
Правозащитница – Жертве: «Мы еще увидимся, вы мне стали нравиться». Все расходятся.
Перед экранами наблюдателей застыли несколько высокопоставленных чинов. Один из чинов: «Вообще–то, впечатляет». Другой чин: «Прищучили бы вы эту картавую трещетку, она уже отработала свое». Третий чин: «Ничего, еще попашет».
Рекомендации автора: Надо играть идею «Судного Дня». Надо воспользоваться сценарическими приемами первой сцены Жертвы с общественностью. Чем больше будет выражена суть кровавой бессмысленной расправы властных силовых структур над безвинными религиозными сектантами, тем лучше. Должна выразится суть абсолютного тупика и бессмысленности, которую никто не в силах понять и за которую никто не в силах ответить. Уместен фальцет истерических эмоций и низкие подавленные звуки на основе безответных вопросов. А как результат – бессмысленность будущего – никому ничего не надо делать, паралич всем от ситуации момента - последнее искушение человечества.
Цветовое и музыкальное решение, а также – динамика кадров должна быть соответствующей – как в первой сцене Жертвы с общественностью.
